Государство добровольных услуг. Как мы объединяемся, чтобы жить без царских милостей
2018 год, ставший в России Годом волонтера, подходит к концу. Официальным его завершением можно считать вручение премии «Доброволец России — 2018», на которое приехал Владимир Путин. Уже после торжественной части к президенту подошли журналисты, которые поздравили его с праздником. «Вас тоже», — то ли растерялся, то ли, наоборот, не растерялся глава государства. Этот короткий фрагмент диалога многое говорит о понимании добровольчества и волонтерства в России. Добровольно, то есть без всякого ощущения прямых обязанностей сейчас оказывает свои услуги и помощь государство: хочет — делает, а хочет — нет. Обществу же приходится замещать государство там, где то не желает «волонтерствовать» и свои функции не выполняет.
Если пропал человек — это, в первую очередь, к волонтерам «Лизы-алерт», а не в полицию (это одна из главных сюжетных линий фильма Андрея Звягинцева «Нелюбовь»). В полиции — по желанию дежурных, а волонтеры сделают все, чтобы найти пропавшего. Если близкий серьезно заболел, а лечение требует больших денег, то прямая дорога в один из благотворительных фондов: специализированных (кто-то занимается детьми, кто-то, наоборот, пожилыми людьми) или крупных. Государство еще подумает, желает ли оно сейчас срочно лечить тяжелобольного и есть ли у него на это деньги. Волонтеры сделают все, чтобы помочь, причем волонтерами можно считать и тех, кто финансово поддерживает благотворительность.
Кстати, несмотря на финансовый кризис, пожертвования в фонды только выросли. С одной стороны, это парадоксально: жить-то стали хуже, на свою бы семью денег хватило. С другой — все объяснимо: люди все чаще слышат от чиновников, что государство гражданам ничего не должно, зарабатывайте сами, разбирайтесь сами. Во Владивостоке, например, родителям предложили самостоятельно вести уроки у своих детей. И люди разбираются: общество начало замещать государство там, где власть умывает руки.
История борьбы за создание регистра доноров костного мозга для Года волонтера стала знаковой. В здоровом государстве это было бы делом власти: подобрать такого донора очень сложно, времени на это немного. В европейских странах и США такие регистры есть, поэтому шансы найти подходящего человека вырастают в десятки раз. Поэтому же доноров для россиян часто ищут за рубежом. Препятствий к созданию собственного регистра много: в первую очередь, этому мешает отсутствие законов, а в России, как известно, что не разрешено и не расписано в документе, то запрещено.
И тут бы власти развернуться: денег-то тратить не надо, приняли закон — молодцы. Но еще летом чиновники Минздрава рассуждали о том, как нужна правовая база для регистра доноров, уже декабрь, а закона как не было, так и нет. Национальный регистр на ощупь пробует создать «Русфонд», при поддержке которого в Приволжском университете (Казань) работает одна из немногих в стране лабораторий по типированию доноров. Лаборатории «Инвитро» — частная структура — бесплатно принимают анализы на типирование. Во многих городах волонтерами, которые агитируют земляков становиться донорами, становятся обычные люди. Иногда результаты такой агитации удивительны: несколько тысяч жителей 60-тысячного города Нягань (ХМАО) сдали кровь на типирование и стали потенциальными донорами.
Иногда государство, берущееся за оказание услуг в зависимости от желания, не только не помогает, но и мешает. В Саратовской области иностранным агентом признали общество больных диабетом — это решение не только парализовало работу организации, которая спасала жизни десяткам людей, волонтеров еще и оштрафовали на 300 тысяч рублей (так, видимо, власть решила их поздравить с Годом волонтера). Результаты борьбы с обществом оказались ужасными: в октябре в Саратове умерла девушка, которая не получала льготных лекарств от диабета. Власть на этот раз оказалась не расположенной предоставлять помощь, поскольку денег нет, а возможную помощь настоящих волонтеров она отсекла, и случилась трагедия.
Несмотря на вялое сопротивление государственной машины, общество начало выстраивать свою, альтернативную власти систему фондов, поисковых организаций, приютов. Судя по всему, становиться их будет все больше: чиновник говорит, что государство ничего не должно гражданам, граждане относятся к этим словам с пониманием и налаживают параллельные структуры. Эти процессы власти могут даже прийтись по душе: нас не трогают, думать о проблемах бюджета не надо, сами собирают деньги, сами организуют лечение — в общем, работают за нас, и слава богу. Но очень скоро может обнаружиться, что людям окажется не нужно такое государство добровольных услуг. К нему возникнут вопросы: а зачем тогда платить налоги, зачем отбывать повинности, если мы все делаем сами?
И здесь уже начинается сфера политического. Очень долгое время власть убеждала общество в своем профессионализме: она не говорит, а делает, и делать умеет (не зря же «Единую Россию» позиционировали как партию реальных дел). Делать же что-то (и учиться делать) активистам и общественникам не давали — власть приватизировала профессионализм: наличие каких-то других профессионалов давало бы альтернативу, а ее в Кремле не любят. «Никого нет, кроме нас; кто будет страной управлять?» — вот привычный месседж, который транслировался россиянам.
Уход государства из сферы социального дает возможности для появления таких профессионалов — не было бы счастья, да несчастье помогло. Да, пробиться в политике пока не получается, но в среде общественных проектов подниматься уже можно. Скоро общество может ответить государству: «Вообще-то мы многое умеем, а вы только под ногами мешаетесь». Этот организовал поисковой отряд получше МЧС, эта сделала всех жителей своего города донорами, эта организовала образовательные курсы. А что там у вас в Белом доме и Кремле? 33-летний медбрат без опыта работы возглавил Кадастровую палату? Ну-ну. Так зачем ты нам нужно, государство, с такими опциональными услугами?
Андрей Перцев
Источник: snob.ru
