Их называли «сибирскими волками». Судьбы героев ВОВ
Жительница Ханты-Мансийска, наша читательница, Лидия Завьялова поделилась судьбами своих родных, ушедших на фронт в годы Великой Отечественной войны. Трофейные вещички отца, письма с фронта и фотографии тех лет хранят память о каждом, кто проявил мужество и героизм, вписав в Великую Победу своё имя…
Пулемётчик, хлебопёк, завхоз
Я родилась после войны, в 1952 году, но в нашем доме были вещи, часто напоминавшие о ней. Каждый год, в День Победы, мой отец, Михаил Николаевич Алтухов, снимал с «плечиков» из гардероба парадно-выходную одежду – брюки-галифе и гимнастёрку защитного цвета. Прикрепив на левую сторону груди боевые медали, начистив сапоги, он отправлялся в гости.
Трофейные, милые взгляду вещички, привезённые отцом с фронта, ещё долго хранились в семье: запомнилось зеркальце, ручка которого была оформлена в виде обнажённой женщины, а также миниатюрная табакерка. С войны он привёз и много наручных часов, которые все почему-то оказались неисправными.
Война была и в его рассказах. И, конечно же, о ней напоминали фотографии. В 1996 году отец умер, но сохранились снимки девушек – Эли, Луизы, Эрики, с которыми у него были романы в военные годы.
Когда началась война, папа с родителями проживал в деревне Большетархово Ларьякского (ныне Нижневартовского) района, куда семья переехала в 1931 году из Томской области, боясь раскулачивания. Было ему 15 лет, за плечами семилетняя школа. Он служил пулемётчиком, 5 февраля 1945 года в бою получил ранение пальцев, из-за чего в дальнейшем служил хлебопёком. Участвовал в боях за взятие реки Одер.
В октябре 1944 года вступил в ряды комсомола, комсомольский билет сохранился в семье до сих пор. В 1946 году папа закончил службу в Чехословакии, вернулся в Большетархово. На груди его сияли четыре медали: «За отвагу», «За взятие Берлина», «За освобождение Праги», «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.». Он устроился на работу заведующим хозяйственной частью в школу, где и познакомился с моей мамой – учительницей начальных классов.
Единственная фотография
А вот мой дед – Николай Иванович Алтухов, навечно остался на той войне. В мае 1943 года он ушёл на фронт. В декабре того же года, а по словам моего отца – в августе, похоронка известила о его гибели в районе Орловско-Курской дуги, где шли жестокие бои. В семье сохранилась единственная фотография 1929 года моего деда с семьёй.
К 50-летию Великой Победы в 1995 году была издана книга «Память», куда вошли имена погибших, пропавших без вести и умерших от ран в годы войны. Позднее имя деда было включено в VIII (дополнительный) том. Благодаря моей переписке с архивным отделом Нижневартовской районной администрации, а также с сельской библиотекой, имя его появилось на стеле, открытой в Большетархово к 60-летию Победы.
Весточки с фронта
Великая Отечественная оставила глубокие раны и на семье Рябковых – родственников по линии моей мамы. Первые из Рябковых на фронт ушли 31 мая 1942 года: Гриша, или как его ласково звали родные – Гриня, и Григорий Александрович – муж его тети – Аскитрии Павловны.
Дядя Гриша, как видно из писем его сына Андрея, воевал не более года, лежал в госпитале и вернулся домой серьёзно больным. 28 августа того же года на фронт были призваны два Андрея – сын Григория Александровича, и его дядя по материнской линии – Андрей Павлович. Первому только исполнилось 18 лет.
Фронтовые почтовые треугольники, написанные в лучшем случае химическим, а иногда и плохо отточенным простым карандашом на тетрадных листочках, ожидали в каждом доме. Стук почтальона в дверь мог принести и страшную весть, и надежду. Треугольники – единственное, что осталось Аскитрии Павловне Рябковой на память от сына Андрея. Их сохранилось немного – всего шесть коротких писем, пришедших в дом по улице Заводской, 5.
О чем думала Аскитрия, извлекая осторожно письма из старой шкатулки? О том, как умирал её единственный сын? Или о том, что не довелось ей нянчиться с внуками, которые так и не появились на свет?
1943 год – война набирала обороты, Берлин был ещё далеко. Каждая весточка с фронта, а также из дома, вселяла надежду на встречу. Но не все письма доходили до адресата. Между тылом и фронтом висел двойной завес цензуры. Только этим можно объяснить фразу, написанную Андреем: «Мама, вы должны знать из моих писем все интересующие вас вопросы, так как я написал и послал вам писем целую уйму, но от вас пока не получил ни одного, за что обижаюсь».
Сейчас письма Андрея Рябкова находятся на постоянном хранении в Государственном архиве Югры. Привожу часть одного из них в статье. «Здравствуй, мама и с горячим приветом к тебе твой сын Андрей. Видели фрицев, гнев против них такой, что трудно удержать себя, чтобы не залимонить чем-нибудь. За то, что они напали на нашу страну, прервали нашу мирную жизнь, разрушают наши города, расстреливают мирных жителей. Особенно не удерживают гнев те, у кого погиб брат или отец, защищая свою родину, осталась в оккупации семья, терзаемая фашистами. Гнев у нас такой против немцев и на их вассалов, что мы постараемся сочесть концы к концу».
Бой у деревни Дарьино Ярцевского района Смоленской области 5 сентября 1943 года оказался последним для сержанта 521-го стрелкового полка. Только через полтора месяца извещение-похоронка пришла в дом по улице Заводской.
Остались навечно на поле сражения
Все призванные проходили обучение навыкам ведения войны с врагом в пригороде Омска – Черемушках. Андрею Павловичу не пришлось встретиться там со своим сыном. Григория готовили для разведки. По словам его сестры – Марии Андреевны Толмачевой, он отлично ходил на лыжах, прекрасно ориентировался на местности. Ему не надо было занимать смекалки, отваги, хитрости – словом, всех боевых качеств, которые должны быть присущи солдату-разведчику.
Затяжные бои заставляли советское командование бросать в бой часто недоучившихся новобранцев. В ноябре 1942 года Григорий вместе с другими молодыми бойцами принял присягу, а в декабре 30-я отдельная Сибирская лыжная бригада, сформированная из необстрелянных юнцов, ушла на фронт. Об этом писал журналист В. Заенчковский в статье «Их называли сибирскими «волками».
Отец Григория вернулся домой в 1945 году с рядом медалей на груди. Его первенец, младший сержант, разведчик Григорий Рябков остался навечно на поле сражения.
Когда в родном городе я прохожу через парк Победы и окидываю взглядом монумент Памяти, где среди сотен имен жителей Ханты-Мансийска и района высечены имена и двоюродных братьев Рябковых – Андрея (1924 г.р.) и Григория (1923 г.р.), меня всегда охватывает одно и то же чувство – чувство гордости за своих родных, вписавших в Великую Победу свои скромные имена…
Лидия Завьялова
